Home Без категорії Рассказы по-бердичевски 2 Чем мог, тем помог

Чем мог, тем помог

799
0
SHARE

Настроение у Петровича с утра было отвратительное. И не только потому, что после вчерашнего болела голова. Нет. Настроения не было и от наступающих холодов. Хотя дрова он и заранее заготовил, да лежали они в сарае. А чтобы порезать, их необходимо вытащить во двор. А так, как они были украдены в соседнем СМУ-6, то еще недельку должны “отлежаться”. Да и участковый последнее время как-то подозрительно часто прогуливается по его улице.

О таких, как участковый, соседка Петровича Марфа, первоклассная самогонщица со стажем, всегда говорит, что на могиле таких не растут цветы, а на фотографиях на Доске почета в горотделе милиции выпадают зубы. А она-то толк в этом знает. Ведь в милицию Марфа ходит чаще, чем ее сосед на работу на комбикормовый завод.

Правда, и сама Марфа тоже не “подарок”. Соседи считают ее мулаткой, то есть белой женщиной, но с черным ртом. Когда она его открывает, то оттуда не только идет дым, а летит смола и черная сажа.

Вот на прошлой неделе, когда Петрович засмотрелся, как Марфа развешивает белье на веревках, она его с ехидством спросила:

– И что это, Петрович, ты так смотришь, разве свое никогда не развешивал?

А он возьми и ответь:

– Я, конечно, развешиваю, но перед этим обычно стираю.

Что тут началось!!! Слава Богу, рядом проходил участковый. Но мало того, что Марфа обозвала Петровича такими словами, какими даже в “зоне” не пользуются, так напоследок вынесла вердикт, что он контуженый и шизофреник. Марфа думала, что этим она открыла Америку. Но Петрович и без нее знает, что с головой он не дружит. Вот, к примеру, его жена уже шестой день домой не приходит, а он не помнит: говорила ли она ему, что уезжает, или нет. А тут еще история с этими дровами. Суши сейчас себе голову над тем, как их перенести во двор и порезать.

Невеселые раздумья стоящего у калитки Петровича прервал подошедший на костылях сосед дядя Ваня. Брехливый как Большая Советская Энциклопедия. Как только передозирует самогонки, так и кричит на всю улицу, что ногу, мол, потерял на фронте. Правда, на каком фронте, не уточняет. Но Петрович хорошо знает, что никакой он не фронтовик. А ногу потерял еще до войны, когда на железной дороге уголь из вагонов воровал. Но сердце у дяди Вани доброе. Рассказывали, что во время войны евреям в гетто через колючую проволоку хлеб перебрасывал. Вот с того времени от немецкого приклада плохо слышит и заговаривается.

– Че задумался, Петрович? Не думай, может, это и неправда, – шутя, спросил сосед и, показав на пустующую штанину, добавил: – Да и горло першит. Вот ноет и першит. Першит и ноет. Наверно, к дождю, ноет и першит, першит и ноет. Дай пару копеек, пока Марфа дома. А то першит и ноет.

Петрович дал ему восемьдесят копеек.

– Если че надо помочь, то ты только свисни. Я всегда помогу, – заверил дядя Ваня и спрятал деньги в карман.

– Вот дрова не мешало бы на улицу вынести из сарая, – сказал Петрович. – Порезать надо, ведь зима не за горами.

– Тут я тебе не помощник, – ответил дядя Ваня и показал на костыль. – Не растет нога, хотя каждый год в собесе требуют справку об инвалидности. Требуют и требуют, а нога-то не растет.

Бубня себе еще что-то под нос, дядя Ваня направился к самогонщице.

Да, этот день для Петровича складывался не совсем удачно. После недолгих раздумий он решил взять в сарае соленых огурчиков, нажарить картошки, купить кильки, а на оставшиеся деньги выпить у Марфы грамм двести. Пока такие, как дядя Ваня, не пришли и не одолжили последние копейки. Вспомнив, что к огурцам ему не добраться из-за бревен, каждое из которых было не меньше трех метров, пошел чистить картошку.

Почистив штук пять картофелин, Петрович посмотрел в окно: со стороны СМУ-6 к дому Марфы подъезжал милицейский бобик.

– Не выйдет выпить у Марфы, – подумал он. – “Гости” пожаловали к ней с обыском.

Но машина минула дом самогонщицы и остановилась возле него.

“Накаркал”, – пронеслось в голове Петровича. – “За дровами приехали”.

И недочищенная картошка вместе с ножом выпали с ослабевших, трясущихся рук в кастрюлю с водой.

Тут Петрович уже пожалел не только о том, что родился на этот белый свет, но и что связался с ворюгами из строительно-монтажного управления №6. Ведь столько раз он покупал краденое зерно на солодовенном заводе, и все было “тихо-ша”. А раз в жизни выменял дрова за бутылку в СМУ-6 и такое “палево”.

– Может, пронесет, – стал успокаивать себя Петрович, – может, ошиблись адресом. Всякое бывает. А может, хотят спросить у меня, который час, или воды напиться.

– Чтобы они горячей смолы напились, падлюки, чтобы они сдохли! – начал проклинать гостей Петрович. – Нет жизни честному человеку в Бердичеве. Хоть бери и едь к сыну.

После стука в дверь в комнату вошли трое. Один остался дежурить под окном.

Того, что остался дежурить, Петрович узнал сразу. Старшину милиции Николая Дмитриевича Гришина он встречал на рыбалке. Даже несколько раз “стрелял” у него “Беломорканал”. А однажды Гришин подвез его на своей “Победе”, когда пьяный Петрович возвращался из города.

– Это хороший парень, – подумал он.

Но вошедших в квартиру он видел впервые.

– Где жена!? – рявкнул высокий мужчина и грозно положил руку на кобуру пистолета.

Звания его Петрович не разглядел, так как сам был невысокого роста и сидел над кастрюлей с начищенной картошкой.

“Наверное, начальник, раз орет, – пронеслось в голове Петровича. – Ведь крикнул так, что давно перегоревшая лампочка вдруг зажглась над его головой. Еще, не дай Бог, опять перегорит”.

– Не кричи так громко, Алексей Андреевич, – обратился к нему невысокий мужчина. –Хоть ты и начальник Бердичевского уголовного розыска, но в присутствии старшего следователя прокуратуры не смей кричать.

“Так и знал, что начальник. Чтобы ты сдох”, – подумал Петрович. – “А следователь, видно, добрый, не кричит и за пистолет не хватается. Буду отвечать на вопросы только этому”, – твердо решил он.

– Скажите, пожалуйста, где ваша жена? – спросил следователь.

– Ты, Мейман, с ним не цацкайся, – опять рявкнул Алексей Андреевич. – С убийцами так не разговаривают!

– Где жену закопал?! Признавайся!!!

– Да не кричи на него, Данилюк, – снова заступился за Петровича Мейман, не поверивший с первого взгляда, что этот “божий одуванчик” мог “замочить” жену.

– Как вы уже слыхали, Петрович, я – старший следователь Бердичевской прокуратуры, а зовут меня Ошер Иосифович. Фамилия – Мейман. Мы располагаем данными, что у вас пропала жена. Если расскажете нам правду, то чистосердечное признание смягчит вашу вину.

Остекленевшие глаза Петровича с тоской и страхом смотрели на третьего, еще не вступавшего в разговор, но державшего в руках чемоданчик.

– Это наш судебно-медицинский эксперт Юрий Николаевич Соловьев, – перехватив взгляд Петровича, сказал Мейман. – Он хороший человек, и ничего плохого вам не сделает.

Юрий Николаевич, чтобы доказать, что он действительно эксперт, стал выкладывать из чемодана на стол медицинские инструменты.

“Все, – увидев в руках Соловьева инструмент, напоминающий плоскогубцы, – подумал Петрович, – сейчас пытать будет, рвать зубы и ногти. Но хрен им! Зубов у меня нет, а вставные челюсти еще в прошлом году оставил в залог Марфе за водку. Слава Богу, не выкупил, хоть целые останутся”.

– Тот, кто звонил в милицию, сказал, что труп закопан в сарае, – шепнул на ухо Мейману Данилюк.

– Последний раз спрашиваю, – снова крикнул Алексей Андреевич, – где жену закопал?! Убийца!!!

Перепуганный Петрович продолжал хранить молчание, как Зоя Космодемьянская в застенках гестапо. Но она защищала Родину, а Петрович молчал из-за того, что язык присох к горлу. Петрович мог только мысленно проклинать родную советскую милицию, которую не любил с раннего детства, когда милиционер отобрал у него рогатку. Поэтому он тихо-мирно сидел на табуретке и искренне желал всем легавым, чтобы они все повыздыхали.

И, наконец, к нему дошло, что дрова тут вовсе ни при чем. Дрова милиции нужны, как прошлогодний снег. Их интересуют не они, а его жена. Петрович уже сам готов спросить у них, куда она девалась, но язык так присох, будто был приклеен “Суперцементом”. Поэтому он рта и не открывал.

– Я вас очень прошу показать то место, где вы закопали жену, – просил Мейман, зная заранее, что старик будет молчать.

– Гришин! – не выдержал Данилюк. – Зови понятых с лопатами, будем обыск делать. Он подошел к Петровичу и показал ему мятый листок с печатями и подписями.

– Эта бумага ордером называется и дает право на обыск. А это фамилия прокурора, – объяснил Петровичу Мейман. – Тут полный порядок.

Если бы подозреваемому показали даже этикетку от консервной банки или церковную грамотку, то ему было бы фиолетово, то есть одинаково. Он сидел и думал. Думал и сидел. В голове вертелось одно: кто мог так пошутить? Но мысли не лезли в его контуженую голову.

Минут через двадцать Гришин выстроил под окнами дома по росту крепко сбитых парней с лопатами. Их попросил он у начальника СМУ-6 Григория Исааковича Хуторянского якобы для следственного эксперимента.

Данилюк вышел на крыльцо, левую руку положил на кобуру с пистолетом, а правой показал на сарай:

– Нам поступил сигнал, что в этом сарае произошло убийство. Убита женщина, мать, труженица, охранник комбикормового завода. Наша с вами задача – раскрыть это преступление.

Начальник уголовного розыска, шагая вдоль шеренги понятых, все говорил и говорил. Парни слушали его с открытыми ртами, не отводя глаз от кобуры с настоящим пистолетом. Они принимали его слова как должное. И недослушав эту зажигательную речь, с криком “Ура!” кинулись в сарай выносить бревна и складировать их под навесом.

Когда вынесли последнее бревно, в темный сарай зашли Мейман и Данилюк. Соловьев остался в квартире сторожить Петровича. Трупа под дровами не оказалось.

– Копайте тут, – поставил новое задание Данилюк и начертил квадрат в сарае.

Ребята с удвоенной энергией, как бульдозеры, вгрызались в землю.

Ошер Иосифович отозвал в сторону Данилюка:

– Здесь что-то не то. Подозреваемый не нервничает, ведет себя спокойно. Может, с нами пошутили?

– Сейчас найдем, – заверил начальник уголовного розыска и, взяв в руки лопату, начал копать.

Первоначального блеска в его глазах Мейман уже не видел.

Где-то через час, а может, полтора понятых и Данилюка уже не было видно, а только слышно из ямы, размеры которой соответствовали размерам торгового киоска. Понятые, подсаживая друг друга, вылезли из “бомбоубежища”, не забыв при этом бросить веревку своему идейному вдохновителю.

– Так, ребята, маленький перекур и беремся за огород! – приказал Данилюк.

– Но, – показал на часы один из понятых.

– Никаких “но”! – сделал грозное лицо Алексей Андреевич. – Кончил дело – гуляй смело! Ясно? И попробуйте не найдите!

При этих словах Данилюк погладил кобуру пистолета.

После перекура понятые начали перекапывать огород. Если под лопаты попадали камни, они бережно относили их на кучу, но перед этим тщательно искали на них следы крови.

За этим занятием и застала их почтальон, принесшая почту Петровичу. Любуясь их работой, она не выдержала и крикнула:

– Если закончите, милости прошу на мой огород!

– Минуточку, – обратился к ней Мейман, – почту, пожалуйста, дайте нам.

Из газет выпало письмо. Вскрыв конверт и прочитав содержание, он передал его Данилюку

– А я тебе что говорил, Алексей Андреевич? Чуяло мое сердце, что вызов ложный. Жена Петровича к сыну в гости уехала, – сказал Мейман и похлопал его по плечу.

– Ну, Петрович, извини, – обратился следователь к подозреваемому. – В жизни всякое бывает.

– Работа такая, – развел руками Данилюк. – Так что, Петрович, не серчай.

Петрович долго провожал взглядом отъезжающий милицейский бобик. И только тогда, когда он повернул налево возле СМУ-6, язык у Петровича отклеился.

– Шеб вы, падлы, поздыхали! – крикнул он.

Но оперативная группа этого не слыхала.

Эпилог

Вечером, возвращаясь пьяным из города и волоча за собой костыли, к Петровичу зашел дядя Ваня.

– Ну че, Петрович, были у тебя менты или нет? Были или нет?

Одно только слово “менты” сразу перекосило давно не бритое лицо Петровича.

– Нет-нет! – я спрашиваю. – Были или нет?

– Были!

– А дрова перенесли?

– Перенесли!

– Погреб выкопали?

– Выкопали!

– И огород вскопали?

– Вскопали!

– Так ставь бутылку! Чем мог, тем помог…

LEAVE A REPLY

Please enter your comment!
Please enter your name here