Пятилетку – за три года!

К очередному партийному съезду готовилась вся страна. Готовился и коллектив завода “Комсомолец”. Молодежь брала повышенные обязательства: выполнить пятилетку за четыре года. Борис Ашкинайзи решил переплюнуть всех и выступил с инициативой “Пятилетку – за три года!”

Секретарь комитета комсомола завода Миша Чабанов, узнав об этом, экстренно собрал заводское бюро прямо в ремонтно-механическом цехе, где Борис работал фрезеровщиком.

– Комсомольцы и молодежь, – сказал Чабанов, обращаясь к присутствующим, – до открытия съезда остается ровно месяц. Мы должны пересмотреть ранее взятые обязательства. С этой минуты каждый из нас должен все переосмыслить и жить только по-коммунистически, придерживаясь десяти заповедей: не укради, не обмани и так далее.

– А что у нас?! – закричал с места токарь Володя Бовкун. – Этот хитроумный член ВЛКСМ Толик Фефелов вчера мастеру ОТК два раза сдал одни и те же детали. Выходит, он обманул съезд. Как вам это нравится?

– Кому? Съезду? – съязвил шлифовщик Володя Пеньковский.

– Придурок, тебе!

– За придурка я тебе глаз на задницу натяну! – в ответ выкрикнул Пеньковский.

– Пока ты мне глаз на задницу будешь натягивать, я тебе, козлиная твоя морда, пасть буду рвать! – ответил Бовкун.

– Прошу не выражаться! Тут все-таки собрание идет, – обратился к спорящим Михаил Чабанов. – Давайте по существу.

– Предлагаю поддержать инициативу Ашкинайзи! – крикнул кто-то из зала, видя, что уже начинают переливать из пустого в порожнее.

– А я предлагаю дать несколько концертов в подшефном колхозе, – решительно сказал мастер цеха Валерий Шелепа.

– А я билеты буду на ваши концерты продавать, – выкрикнул фрезеровщик Уфа.

– Нет! Нет-нет!!! Ему нельзя доверять деньги, – закричал Леонид Шаленко. – Он вчера в инструменталке фрезу украл.

– А ты, скотина, видел? Ты что, на шухере стоял? Да я тебе моргалы повыкалываю, я тебе язык вырву! Век мне свободы не видать!

Началась драка. Миша Чабанов, будучи под два метра ростом, схватил за ворот рубашки Уфу и так прижал его к столу, за которым сидели члены бюро, что у Уфы в глазах засверкали миллионы разноцветных звездочек. Другой рукой он придерживал Шаленко.

Комсомольское собрание пришлось приостановить. Мастер ОТК Алла Уяздовская, она же общественный санинструктор, оказывала медицинскую помощь Уфе, у которого появился под глазом синяк.

Уфу пересадили на задний ряд. Комсомольское собрание продолжалось.

– А в этом что-то есть, – сказал Миша Чабанов, имея в виду выезд в подшефный колхоз в село Гардышевка.

– А я умею шариками жонглировать, на руках стойку и “шпагат” делать, – сказал Володя Баркар и тут же, на столе, за которым сидели члены заводского бюро, все это продемонстрировал.

– А я умею обручи на талии вращать, – закричала Анжела Тонкая – редактор цеховой газеты, переписывающая с номера в номер советы огородникам, – но у меня нет купальника.

– Да тебе нужен не купальник, а парашют. Ты что вширь, что в высоту одинаковая. Кто найдет у Анжелы талию, тому ставлю литр самогонки, – съязвил в который раз Пеньковский.

Желающих выпить на дурняк не нашлось. И так всем было видно, что талия у Анжелы отсутствует!

– Я попрошу не оскорблять женщину, – сказал Миша Чабанов.

Но его слова заглушил визг, чем-то напоминающий визг свиньи – это визжала редактор газеты:

– Я не потерплю этого террора! Не потерплю!!!

– Да выведите истеричку из зала! – закричали на задних рядах.

– Тихо, товарищи! Ведите себя прилично, не превращайте собрание в балаган, – напомнил Миша Чабанов и продолжил:

– Кто за то, чтобы поддержать героический почин члена ВЛКСМ Ашкинайзи, прошу голосовать!

Зал единогласно проголосовал “за”!

Спешно по рядам стали передавать образцы социалистических обязательств. Каждый комсомолец с этой минуты, переосмыслив прошлое, должен был жить по-новому и неуклонно выполнять десять заповедей. А фрезеровщик Борис Ашкинайзи стал героем дня. С ним уважительно здоровались, каждый хотел пожать ему руку, похлопать по плечу. И так по-простецки, по-рабочему сказать:

– Ну, ты молодец, Борис, ну, ты даешь!

На следующий день на центральной проходной завода висела “Молния”, извещающая о героическом поступке Ашкинайзи и о поездке с концертом в подшефное село Гардышевка. Для этой цели председатель профсоюза Андрей Старухин выделил автобус.

Сельский клуб был забит до отказа. Стояли и сидели даже в проходах. Все с нетерпением ожидали артистов, которые уже несколько раз приезжали к ним в гости. Да и многие сидящие в зале работали на “Комсомольце”. Они хорошо помнили, как эти смелые артисты в одну из круглых дат в стране открыли заводской концерт песней “Думы мои, думы”. И так громко спели, что в клубе стекла вылетели. А хормейстера Игоря Дикого несколько раз приглашали в КГБ, задавая один и тот же вопрос:

– И почему вы, товарищ Дикий, открыли концерт именно этой песней? Что, мало патриотики в вашем репертуаре?

К счастью, все обошлось.

А зрители, сидящие в передних рядах, уже скандировали:

– Ча-ба-нов! Ча-ба-нов!

Секретарь партийной организации колхоза Коробов успокаивает зал:

– Будет вам Чабанов, будет вам все, только успокойтесь!

И вот из-за кулис сельского клуба слышен бодрый голос заводского конферансье Аркадия Рябичева:

– Выступает эстрадный оркестр под управлением Михаила Бараша. Солисты Михаил Чабанов и Арнольд Говорков. Песня “Как провожают пароходы”.

Зал взрывается аплодисментами. Песня закончилась, но солистам еще долго аплодируют. У всех прекрасное настроение. Недоволен один Уфа с подбитым глазом, стоящий за кулисами:

– Такие деньги можно было сорвать за концерт! Такие деньги!

На следующий день Уфа перед началом рабочей смены подошел к Ашкинайзи:

– Ты мне скажи, как еврей еврею: зачем ты наделал столько шухеру, неужели все, что ты написал, выполнишь?

– Уфа! Не будь наивным ребенком, я же собираюсь дергать за бугор. А за три года, ой, сколько воды утечет?! – сказал Ашкинайзи и медленно направился к фрезерному станку, оставив Уфу, стоящего с открытым ртом.