– Лёня! А я получила зарплату! – радостно сказала Наташа, отряхивая в прихожей с пальто снег. – Завтра выходной, поедем в Хмельницкий на толкучку и купим мне кожаную куртку, такую же, как тебе подарила твоя мама. Ты не против?
– Сё ты, конечно, я – за: слово жены – для меня закон, ты ведь знаешь.
Куртку мама подарила Леониду неделю назад, точно такую, как у его друга Гены Летуновского. Из настоящей монгольской кожи, за двести двадцать рублей. Купила обновку в Гришковецком магазине, где работала бывшая ее ученица. Тут на обмен лекарственных растений можно было приобрести самый дефицитный товар.
Куртка Леониду настолько понравилась, что он готов был в ней спать. Но делать это ему не разрешала Наташа.
– Ты ведь цивилизованный человек, – говорила ему перед сном жена, – а все нормальные люди не спят в верхней одежде.
С мудрыми словами жены Авербах всегда соглашался.
Утро выдалось на удивление солнечным. Мурлыкая себе под нос “Кто рано встает, тому Бог дает”, Леонид отправился в гараж.
Возле “Детского мира” его окликнули.
– Лёнки, и куда это так рано направляешься? – догнал его приятель Анатолий – по кличке Борман.
– И сё тебе говорить, – слегка шепеляя, ответил он – Наташка зарплату получила, хочет такую же куртку, как у меня.
– Да! Куртка – класс, ничего не скажешь! – пощупав её, сказал Борман.
Настроение у Лёньки испортилось, когда зашли во двор гаражей.
– Опять майор проспал, не почистили территорию от снега. Чем он только занимается, чёрт его знает?
– Ты это о ком? – переспросил Борман.
– Да о председателе гаражей Владимире Николаевиче: деньги сдаём, а работы не вижу.
– Ты посмотри на часы, а потом кричи. Рано ещё.
Возле гаража Лёньки снега было по колени. А лопата, как на зло, внутри гаража.
– Сё делать? – размышлял вслух Лёнька.
– Сё делать? Сё делать? – передразнил его подъехавший на “Волге” Летуновский. – Бери у меня в багажнике канистру с бензином, полей на снег и подожги. Снег быстро растает, и ты откроешь ворота.
И добавил:
– Хоть ты и в новой кожанке, но, вижу, замёрз. А так и согреешься.
– А в этом сё-то есть. Ты – Ленин, а я – Ворошилов, – сказал свою любимую фразу Леонид.
Сказано – сделано. Достав канистру с бензином, он обильно полил им перед гаражом: бензин ведь достался на шару.
– А спички есть у тебя? – спросил Леонид.
– Так я же не курю.
– И я тоже, пойду к Борману.
Минут через три Леонид вернулся, держа коробок спичек.
– А может, не будешь? – попробовал его остановить Гена. – У меня бензин-то класс.
– Я думал, сё ты – Ленин, а ты – дурак. Смотри, какой сейчас будет кайф.
Снопом пламени это нельзя было назвать. Это был не сноп, это был взрыв атомной и водородной бомб, вместе взятых. Огромный красный гриб взметнулся вверх и вширь, стал пожирать снег.
– Идиёт! Что ты наделал! – закричал Гена и кинулся в огонь к машине.
– Гена! Ты куда? А я?
– Отстань, придурок! Дай машину спасти.
Машина завелась моментально и пулей вылетела с пламени.
– Сё делать? Сё делать?
– Тушить!
– Чем?
– Снимай куртку и туши! А я в этом кино сниматься не буду, но с удовольствием посмотрю.
Лёнька, не задумываясь, снял куртку и стал сбивать пламя. Но, как только подымал её, там вновь вспыхивал огонь.
– Смотри! – крикнул Гена. – Крыша горит!
Такому прыжку мог позавидовать сам Виктор Алексеевич Лонский – заслуженный тренер по прыжкам у высоту. Лёнька в секунду оказался на крыше, не выпуская с рук кожаную куртку. В эту минуту он забыл, что стоит она двести двадцать рублей. Он то выныривал с пламени, то пропадал в нем, то приседал, то подымался. Со стороны это было похоже на элементы украинского гопака и еврейского семь сорок.
– Сё ты стоишь, помогай мне!
– Придурок! Я же так танцевать, как ты, не умею, – качаясь на снегу от смеха, крикнул Гена.
В ответ на Генку обрушился такой водопад слов и на таком жаргоне, что я просто не могу их передать. Их можно услышать только один раз в жизни и только на крыше гаража Авербаха.
И если когда-то вы будете в Израиле и встретите там Леонида, эти слова он вам не повторит: всё плохое он сразу забывает!
Танец в пламени огня подходил к концу. В честном поединке с огнём вышел победителем Леонид. А в руках у него был рукав – все, что осталось от кожаной куртки. На лице, чёрном от копоти и сажи, страха не было, а был вопрос: что сказать Наташе?!? Но ответ он нашёл сразу:
– Генка! Заводи машину, поедем на базар за цветами!