Алексей Тесенгольц. Главный “морж” Бердичева

Тема бердичівських моржів, нещодавно піднята на нашому сайті, неочікувано викликала широкий резонанс серед любителів історії міста. Адже ця тема, окрім того, що торкнулась не такої давньої історії, триває й нині – бердичівські моржі продовжують славну справу своїх попередників. І морозного зимового ранку можна побачити десятки “моржів” на міському пляжі…

Нижче приводимо нарис-спогад колишнього бердичівлянина Олексія Тесенгольця, який нині з родиною проживає у Німеччині. Його сусідом у “хрущовці” по вулиці Карла Лібкнехта (нині Європейська) був відомий на той час бердичівський морж Станіслав Михайлович Самарський. Людина непересічна, його знали багато бердичівлян.

Алексей Тесенгольц

Главный “морж” Бердичева

Все, конечно, поняли, что я напишу о человеке, а не о морском звере. А имя его – Станислав Самарский. Люди старшего возраста его хорошо помнят. Самарский и “Прогресс” – это почти как Ленин и партия.

Он слыл чудаковатым человеком. И в самом деле: ходить зимой по улице в тенниске не каждому дано. Может это был некий элемент пропаганды, а может немного хвастовства. Чего греха таить – все мы немного любим покрасоваться. К женщинам это не относится, для женщин это просто аксиома и не подлежит обсуждениям.

Так вот, Самарский “самых честных правил, когда не в шутку занемог…”. Но об этом позже.

Я с ним не дружил, но мы были в приятельских отношениях, поскольку я тоже немного “моржевал”. Иногда я заходил к нему домой, благо мы жили в одном доме, только в разных подъездах.

Бывало, что его дверь захлопывалась, и он оставался без ключей в подъезде. Несколько раз он вызывал пожарную службу, но это было очень накладно. Так как в доме и в кругу его приятелей был только один “альпинист”, он несколько раз прибегал к моим услугам.

Я подымался на этаж или два выше его окна, закреплял верёвку за батарею отопления и спускался к его окну. Под аплодисменты зевак я проникал через форточку в квартиру, как опытный домушник, и открывал дверь благодарному до слёз несчастному. Разумеется, работал я задаром.

Его квартира ошеломляла! Нет, это были не шикарные хоромы, а самая обычная двушка. На всех полочках, комоде, буфете и где только можно располагались маленькие фарфоровые фигурки музыкантов и оркестров, танцующих балерин и много-много других персонажей. Кроме этого, где только можно висели меленькие сапожки, крохотные валеночки и даже маленькие декоративные лапти. Он часто ездил в командировки, и у него была возможность пополнять свою коллекцию.

Всё это вызывало и удивление, и радость, как будто ты попал в музей. Невольно приходила мысль: как он это всё протирает от пыли и моет? У себя дома при уборке и то приходиться переставлять кое-какие предметы, а у Самарского их сотни…

Но было и не совсем приятное зрелище, разумеется, для меня. Весь стол был уложен штабелями газет, в основном “Правдой”, “Известиями” и другими газетами и журналами. Хозяин квартиры собирал скрупулезно по тематике материалы всех пленумов и съездов. Все эти подписки лежали где только можно: и на диване, и на стульях, и на полу. Может, партийному работнику, такому, как Ярмолюк А.И., это было бы в радость, но далеко не все восторгались таким обилием газет.

Забегу вперёд: когда Самарский умер, все газеты вынесли в подвал и потом целый день машиной куда-то увозили всю эту макулатуру.

Станислав Михайлович всю жизнь проработал в отделе по повышению квалификации. Это и повышение разрядов рабочим, т. е. присутствие на комиссиях в качестве председателя; отправка в Москву на повышение квалификации инженерно-технических работников и другая рутинная работа. Я тоже был отправлен в столицу на повышение квалификации. И ехал я с удовольствием: в те годы апельсин и туалетной бумаги в Бердичеве в продаже не было.

Нужно заметить, Самарский был довольно интеллигентным человеком: вежливым, культурным и услужливым. Никогда не сквернословил и был участлив к другим.

Да, он был чрезмерно педантичен и скрупулезен в своей работе, что нередко вызывало недовольство его помощников. С ним работали Гарик Бунчик, Миша Финкельштейн и кто-то ещё.

В городе жила его младшая сестра и брат, которые проживали вместе. У брата была болезнь Дауна, и Самарский часто их навещал и помогал. Может, из-за этих забот у него не было другой семьи. До войны у него была жена и ребёнок, но многолетние поиски ничем не увенчались. Однофамильцев отозвалось много, но у кого-то возраст, имя, отчество или место рождения не совпадали.

Но, как не храбрись, а годы идут. Мы его поздравили с 60-летием, а руководство завода предложило Самарскому заслуженный отдых. Станислав Михайлович это воспринял как оскорбление. Мужчина в самом расцвете сил, как Карлсон, который живёт на крыше.

Он возьми и напиши в деревню дедушке – главный морж написал письмо главному коммунисту, да ещё на самый съезд. В это время проходил какой-то очередной съезд партии. “Мол, члены ЦК в возрасте, но дела у них идут очень даже хорошо. Вот и он готов ещё работать на благо родины”. Он свято верил, что ответ или решение из Москвы поставит на место заводские и городские власти.

Письмо немного не дошло до адресата, оно задержалось в Органах. Что Самарскому там говорили, мне неизвестно. Но он сломался. Не все могут быть Солженицыным или Сахаровым. Вот, после этого он “не на шутку занемог…”.

Известно, что все болезни от нервов. Для Самарского это был серьёзный стресс, и он стал “хереть”. Сначала началось с ноги – там образовалось рожистое воспаление. Наша медицина оказалась бессильна. Он обращался и к бабкам, и к кому угодно, но болезнь прогрессировала. Станислав Михайлович уже ходил с палкой, что было непривычно.

Но чёрному ангелу этого показалось мало, и у Самарского нарушилась психика.

Как-то я к нему пришёл, и он пожаловался, что после “беседы” в КГБ на него неоднократно покушались. Кто-то бежал к автобусу и нечаянно задел Самарского – это было “покушение”. Он вызвал телемастера поправить антенну – тот поставил “прослушку” на антенне. И другие фантастичные навороты.

Последнее время Станислав Михайлович уже не выходил из дома. Он договорился с какой-то женщиной, и та приносила ему еду и ухаживала за ним. Они составили договор или завещание, что за все эти услуги ей достанется квартира Самарского.

Но таким немощным его знают немногие. В основном в памяти большинства людей он остался бодрым и жизнерадостным, которого можно было увидеть зимой на улице в тенниске.

Январь 2009 г.